Ты родилась в семье ученых, но тебя никогда не привлекала наука. Как только мать начинала втирать тебе о квантовой химии, ты закатывала глаза и мысленно строила перед собой стенку, кирпичик за кирпичиком. Отец пытался тебя заставлять - ведь ты была их гордостью, их будущим, но ты лишь сбегала из дома при каждом удобном случае. В результате, родители опустили руки и заранее смирились с тем, что после распределения ты перейдешь в класс бедных и будешь работать какой-нибудь официанткой или барменшей. Однако, ты удивила всех, и саму себя в том числе - человек, проводивший тестирование, пожал тебе руку и громко и отчетливо произнес: "Военные". И, знаешь, мне кажется, в глубине души тебя всегда манила жизнь военных.
В школе военных ты была одной из лучших, уступая разве что самым сильным парням, и поэтому ты сама могла решать, где тебе работать, и недолго думая, ты пошла в правительственную организацию по розыску преступников и их потомков. И все было хорошо - ты верила в систему.
Ты верила в то, что делаешь благое дело и служишь человечеству.
В двадцать шесть ты вышла замуж - он тоже был военным, вот только работал он в частной охране одного из членов правительства. Вы хотели детей, но выяснилось, что ты не можешь их иметь. Это была первая трещина в твоем стержне.
А три года назад ты отправила на каторгу совсем юную девушку - ее дед украл два часа у пьяного приятеля, и ты добралась до этой давней тайны. Тебя не заботило то, что девятнадцатилетней учительнице придется вкалывать на самой опасной работе, хотя что-то внутри тебя заставило порой приглядывать за ней. И у меня не хватит всех слов старых и нового языков чтобы описать твои эмоции в тот момент, когда ты поняла, что о ней заботился человек, убивший свою жену - он защищал ее от других заключенных, отдавал часть своей еды, делился матрасом, хотя сам спал на голом полу. Ты пыталась поговорить с ним, угрожать, что если он тронет ее хоть пальцем - ты его убьешь, да только он лишь рассмеялся и плюнул тебе в лицо.
А потом эта странная парочка пропала. Это дело рук террористов - только они могут извлечь чип и помочь сбежать с каторги. Зачем эти двое им нужны? Какая от них польза?
И ты принялась копать. Теперь это было уже не просто какое-то странное чувство к девушке - почти ребенку. Ты захотела добраться до правды, до террористов, до этих двух.
Почти год ушел на то, чтобы найти их. Ты развелась с мужем, который давно перестал понимать, что происходит, и полностью погрузилась в свое дело, ставшее твоей идеей фикс.
И однажды, перед самым отбоем на 4-ом уровне, ты увидела ее, эту бедную девочку, чью жизнь ты так жестоко сломала. Но теперь она могла постоять за себя, и когда ты очнулась, ты уже была в каком-то вонючем туннеле, а вокруг тебя были люди. И хоть не сразу, но ты поняла, что попала в плен к террористам. После нескольких дней, проведенных там, в твою импровизированную камеру пришел тот самый человек с каторги, и он сообщил, что будь его воля - он убил бы тебя. Но он не в праве этого сделать. И что твоей судьей станет Анна. Ты даже не стала спрашивать, кто это - на тот момент, тебе было уже все равно, ты лишь хотела, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Но тут ты увидела ее - эту девочку, и когда она приставила оружие к твоей голове, ты попросила у нее прощения. Зачем? Почему? Ты ведь верила в то, что делала, так чем она отличается от остальных?
Что было дальше, ты не помнишь, лишь боль.
Анна отпустила тебя, так как несмотря на свою ненависть к тебе, не смогла тебя убить. Ты возвращалась к ней снова и снова, умоляя принять тебя - ты больше не хотела быть собой, ты хотела быть частью чего-то большего, ты хотела быть с ними, с террористами.
И теперь ты отчаянно пытаешься доказать то, что ты на их стороне, но пока этого не произошло, ты держишься своего места среди военных. Очень умно, вынужден признать.

Я - тот самый человек, что принял Анну под свое крыло - мы были знакомы с ней до того, как она попала на каторгу, и я заменял ей отца уже довольно давно. С тобой мы почти не общались, хотя ты знаешь обо мне все - ты собирала любую информацию. Я искренне не понимаю твоей нездоровой одержимостью моей дочерью и не доверяю тебе, поэтому нас ждут холодные разговоры, враждебные отношения, хотя в глубине души ты совсем меня не ненавидишь - ведь я воплощаю то, к чему ты действительно стремилась всю свою жизнь - свободу.

Не люблю говорить банальные вещи о том, что хотел бы видеть активного игрока с большими постами и тому подобное. Главное - чтобы вы поняли Мэй, ее мотивы и непростой характер, а количество строк меня совершенно не волнует.
У меня есть кое-какие идеи относительно дальнейшего развития этого персонажа и ее сюжета - но это мы обсудим уже вместе.
Имя было выбрано достаточно рандомно, поэтому я на нем не настаиваю, хотя оно мне очень нравится. Внешность я предпочел бы именно эту, но, учитывая, что внешности для нужных все равно не придерживаются, мы договоримся с вами в любом случае.
Связь со мной спросите в гостевой :з

Ты родилась и всю жизнь прожила на четвертом уровне всю свою жизнь. Ты один единственный раз выбиралась на первый уровень вместе с братом - там жила какая-то далекая родственница, которая решила увидеть племянников перед смертью. Она дала тебе немного времени и даже думала оставить вам с братом часть своего состояния, но не успела - или ей не дала родная дочь, которая сразу вас возненавидела.
Да вы и не ждали от нее каких-либо подачек - вы уже знали, что в этом мире вы ничего не получите просто так. Никто не поможет, никто не спасет.
У тебя никогда не было матери, которая бы заботилась о тебе; или отца, который, приходя с работы, устало целовал бы тебя в щеку - вы были лишены даже этой роскоши. Вас с братом ростила бабушка со стороны матери, и она не была божим одуванчиком, который печет пирожки своим внучатам; это была сухая старуха с тростью, которая просто не знала слова "люблю", но ты все равно обожала ее.
Тест на распределение в 18 лет ничего не дал - ты так и осталась в своем классе.
Ты работала везде, где только можно - от официантки в баре до швеи на фабрике, при этом содержа брата (см. следующую заявку) и бабушку, которая уже не могла работать, а а ее пенсия была копейками, которые было смешно назвать деньгами.
При всем при этом ты ненавидела как правительство, так и оппозицию - террористов. И когда пришло время выбирать сторону, ты смело показала средний палец и тем, и другим.

Я пока не знаю, как мы познакомились - придумаем вместе в зависимости от того, какой ты будешь.
Но я точно могу сказать, что между нами, также как и между мной и твоим братом, будет лютая ненависть. И это не будет а-ля благородное презрение - кинул перчаточку, ушел, на рассвете честная дуэль, нет. Я хочу подлых предательств, подстав и всяческий гадостей, какие мы только сможем придумать.

В принципе, вы можете менять и подстраивать ее под себя как заблагорассудится. Я не настаиваю ни на имени, ни на внешности, хотя очаровательная мисс Дормер не может не нравиться, на мой взгляд.
Я старался не вдаваться в подробности биографии дабы дать вам простор и привнести что-то свое.
Не забудьте прочитать следующую заявку, где расписан ваш брат.
По всем вопросам в гостевую, я готов обсудить абсолютно все.

Ты всю жизнь прожил на четвертом уровне, лишь раз выбравшись на первый (см. предыдущую заявку на сестру). А это значит, что ты жил в грязи, бедноте и нищете. Как и все мы тут.
Вас с сестрой воспитывала бабушка, которая была той еще каргой. И если сестра ее обожала, то ты был чуть более холоден, хотя тоже в глубине души испытывал теплые чувства.
В день восемнадцатилетия ты заявил бабке, что не пойдешь на тест-распределитель, так как не желаешь, чтобы тобой управляла система и что лучше пойдешь на каторгу. Ты тогда не понимал в полной мере, что это такое - быть преступником, и потому не боялся. Ты ушел из дома, хлопнув дверью, сказав бабке передать военным о том, что ты будешь в баре на другом конце уровня.
Ты должен был подумать о своей маленькой сестренке, но нет, ты думал только о себе. Тем более, ты знал, что о ней будет заботиться бабушка, но это не оправдание - ты всегда был эгоистом.
Вот только старая карга не пожелала сдавать тебя властям. Военным она сказала, что ты погиб пару дней назад - несчастный случай, и с этого момента ты стал мертвецом. Тебе пришлось взять новое имя, скрываться и жить сначала на время бабки, а затем - на время сестры. Возможно, лучшим выходом для тебя было бы присоединиться к террористам - они бы приняли тебя только так, но ты ненавидел их также, как и систему с правительством. А потому ты так и остался где-то посередине - ни живой, ни мертвый; ни с системой, ни против нее.
Возможно, ты даже женился, но об этом мне уже ничего неизвестно.

Также как и с твоей сестрой, я пока не решил, каким будет наше знакомство - мы придумаем это вместе. Но я точно знаю одно - это будет неприязнь с первого взгляда, которая постепенно превратится в ненависть со всевозможными гадостями и подставами.

Я не настаиваю ни на имени, ни на внешности. Все можно обговорить, и, в общем-то, вы можете менять этого персонажа как захотите.
Не забудьте прочитать заявку на вашу сестру - она предыдущая.
По всем вопросам в гостевую :з

19 февраля

"Если ты чего-то боишься, то это потому, что не знаешь, какое решение принять".
Вот и я боялся.
Еще вчера я боялся, что Анна попадет в другой класс и оставит меня одного.
Еще вчера я боялся, что Анна останется среди бедняков, и будет жить так всегда.
И что бы я делал в любой из этих ситуаций?
Первый страх был слишком эгоистичным, и я ненавидел себя за это. Если ты любишь - то ставишь на первые места интересы и потребности дорогого человека, а не свои. Никто не учил меня этому, также как и никто не учил меня любить. Все это пришлось выяснять на личном опыте.
Второй страх был еще хуже - так как он означал, что моя Анна до конца жизни будет считать минуты и мыть полы в каком-нибудь баре.
Мог ли я допустить это?

***

- Да, миссис Карп, я все понимаю. Это ответственность, но я прошу вас об этом.
Пожилая женщина поджала губы: она явно сомневается в том, что сие решение правильно.
Что за решение? Все очень просто - я пошел в школу и попросил взять мою Анну на должность преподавателя.
Там стабильно платят время. Там не нужно бояться, что на нее нападут, ограбят или изнасилуют. Это не бар, не завод, и она будет вести размеренную жизнь. Пусть без приключений, пусть местами скучную, пусть она понятия не имеет, как это - преподавать.
Зато я буду спокоен.
Густо накрашенные губы директрисы уже превратились в тонкую бледную ниточку.
- Я не уверена, что Анна - подходящий человек на роль учителя. Она никогда не была примерной ученицей или пай-девочкой. Чему она будет учить детей? Как лазить по крыше школы и курить так, чтобы учитель не заметил?
- Послушайте, мы живем на четвертом уровне. Здесь каждый третий ребенок - потенциальный убийца или вор. Здесь мы все выживаем. А эта девочка прошла через многое. Через слишком тяжелые вещи для ребенка, как и многие из вас. А потому она сможет дать этим детям то, что им всем так необходимо: понимание, поддержку и защиту. Это школа для бедняков, а не для элиты, чтобы у доски стояла перемазанная модель, одетая с иголочки, которая знает все древние языки и каждую среду посещает психолога. Здесь детям нужен живой и чувствующий человек, а не кукла. Да, Анне будет сложно в первое время, но она справится, я обещаю. Просто дайте ей шанс.
Кажется, я превзошел самого себя - выдал целую речь, вместо того, чтобы просто свернуть этой суке шею. Ее седые, аккуратно уложенные  волосы бесят меня. Как эта женщина вообще выживает на четвертом уровне?
Наконец, она кивает. Я вздыхаю с облегчением.
- Но ведь она еще даже не прошла тест.
- Вы ведь понимаете, что сценарий, где ее отправляют к тем, кто живет намного лучше, невелик, правда? Вы ведь неглупая женщина и не хуже меня знаете, как устроен этот мир.
- Ну хорошо. Вы можете идти. Закройте за собой дверь!
Она садится проверять контрольные своих учеников, а я, скрепя зубами, вышел и отправился прочь.
Я понимал, что у этой женщины просто вошло в привычку разговаривать безапеляционным тоном, но полминуты назад я вновь почувствовал себя десятилетним мальчишкой, провинившимся перед учителем. Вот же блядь.

***

Я ждал у выхода из центра, где всегда проходит распределение. Анна должна была вот-вот выйти, и я нервничал. Давно меня так не трясло.
Я сел на лавочку, где достал сигарету и нервно закурил. Официально в общественных местах правительство запретило курить, но это четвертый уровень, и здесь всем насрать. Я мог хоть голым по площади пройтись и мне, по сути, ничего не будет, даже если военные меня и заметят. У нас и так уже все отняли, куда еще-то?
А вот и она. Я пытался понять, каков результат, по ее лицу, но оно ничего не выражало. Она спокойно подошла ко мне и обняла.
- Я остаюсь с тобой, старик.
И я вздохнул, с облегчением и ужасом одновременно.

20 февраля

Сегодня тот день, когда я должен поговорить с Анной по поводу ее дальнейшего существования.
Именно существования, ведь бедняки не живут.
Вчера мы праздновали ее день рождения, и я обмолвился о том, что хочу, чтобы она стала учительницей. Она явно не пришла в восторг, но я ожидал этого.
Я захожу в школу еще раз, чтобы сказать миссис Карп о том, что Анна остается на четвертом уровне. Старая карга кивает, даже не поднимая головы, что означает: все в силе. И я с более менее спокойной душой иду домой, где меня уже ждет моя девочка.
Я неспеша поднимаюсь по лестнице. Я в принципе не люблю спешить, если только не нужно уносить свою задницу куда подальше. А еще я обычно не очень тороплюсь подниматься домой, так как знаю, что там меня ждет Кристина - жена - которая обязательно испортит и без того дерьмовый день. Наверное, если бы не Анна, я бы уже давно дома появляться перестал. Пусть эта дура жила в моей квартире одна, уж я-то нашел бы, где поспать.
- Шевелись, старик, я устала тебя ждать!
- Твое мужественное терпение как всегда поражает, - я целую ее в щеку, - Кристины еще нет? Вот и хорошо, нам нужно поговорить.
В этом весь я - никаких прелюдий, разговоров о том, как прошел день или как дела. Время - деньги, так какого хрена раскачиваться? Я всегда сразу и напрямую перехожу к делу.
Я тяжело усаживаюсь в старое кресло, где когда-то восседал мой горе-отец, когда смотрел телевизор. Когда я стал таким старым? Или я просто себя так чувствую? Мне же всего тридцать три, а такое ощущение, что я понемногу разваливаюсь.
Хотя о чем это я? Весь этот сраный мир разваливается.
- Я знаю, что тебе не нравится то, что я предлагаю. Работа с детьми. Более того, с детьми бедняков, а ты и сама знаешь, что это непростые дети. Ты никогда никого не учила и не знаешь, как это делать. Но я хочу, чтобы ты попробовала. Ты понимаешь?
Я смотрю на нее серьезно и даже, наверное, немного сурово.
Но я ничего не могу с собой поделать - я слишком переживаю за нее.